Читати книгу - "Назло папе куплю маму, Христина Юріївна Юраш"

– Что вы, мадам! – обиделся Сморчок. – Это домашние питомцы юного хозяина! Их заводили специально, чтобы он учился ответственности! Это только половина. Первая половина уже сдохла. Теперь они от него прячутся…

– Да прекратите вы, наконец! Мы же взрослые люди! Но не старые! – возмутилась я, понимая, что я сдаюсь. – Вы меня в гроб загоните!

– Чем я, собственно, и занимаюсь! – послышался голос новоиспеченного мужа. – Не хватало, чтобы пришла комиссия, а мы спим раздельно! Сразу много вопросов, а я не хочу на восемь лет загреметь в магическую тюрьму! Так что привыкайте!

Я совершенно выбилась из сил, понимая, что придется спать здесь.

– В тесноте да не в обиде! – заметил Сморчок, ковыляя к выходу. На ходу он поправил старинные картины. Дверь за ним со зловещим скрипом закрылась.

Я не успела опомниться, как крышка гроба стала закрываться. Рядом со мной в позе Ленина лежал бледный супруг, закрыв глаза. Он скрестил на груди руки, но больше я ничего не увидела, так как крышка закрылась и наступила темнота. В этой темноте дыхание превращалось в гнусное сопение.

Полежав немного, я поняла, что мне душно. Поэтому выставив вперед руку, я приоткрыла крышку. Свежий прохладный воздух комнаты стал постепенно просачиваться в ужасающую духоту.

– Закрой крышку, – послышался ворчливый голос рядом. Крышка с грохотом закрылась, словно повинуясь команде. – Мне дует.

– Открой крышку, – потребовала я, а крышка приоткрылась, даря струйку свежего воздуха. – Мне жарко!

– Закрой крышку! – послышался приказ. – Мне холодно!

– Ты хочешь, чтобы я задохнулась? – возмутилась я, требуя немедленно открыть крышку.

– Ты хочешь, чтобы я замерз? – послышался недовольный голос рядом.

Крышка хлопала, как кастаньета. Тык–тык–тык!

– Открой! – приказывала я, с бесстрашием престарелой ириски, после которой открыть рот считалось подвигом.

Крэк!

– Закрой! – шипел муж с яростью разъяренного дырокола.

Тык!

– Открой! – настаивала я, глядя на него, как гранит науки на двоечника.

Тык–тык–тык–тык!

– Закрой! – орал злобный аппарат для пирсинга шеи.

Крышка заскрежетала и замерла, оставив маленькую смотровую щель. Магия сломалась?

– Спи. Утром разберемся, – это прозвучало так, словно гвозди забивают к крышку гроба.

Согласна. День был не легким. Я попыталась повернуться, но пространства для маневра было так мало, что повернуться удалось с трудом. Я попробовала лечь на правый бок, потом на левый. Но было неудобно.

– Ты чего ворочаешься? – прорычал голос рядом.

– Пытаюсь уснуть! – огрызнулась я, кое–как примостившись и задремав. Мне снилось, что я куда–то бегу и катастрофически опаздываю.

– ДА СКОЛЬКО МОЖНО?!!– рявкнули мне на ухо.

– Что? – встрепенулась я, пытаясь спросонья понять, откуда у меня взялся мужик и чем он так недоволен.

– Сколько можно меня пинать?! – в голосе прозвучало что–то очень зловещее, а надо мной склонились, открывая страшную зубастую челюсть. – Сначала ты бодалась, потом стонала на ухо: «Ыыыыы! Ыыыыы!», потом скрипела зубами, а потом начала ногами размахивать!

– Восемь лет тюрьмы, – напомнила я, видя, как страшные челюсти снова превращаются в красивый рот.

– Сплю на новом месте – приснись жених невесте, – зевнула я, пытаясь вспомнить, как так хорошо улеглась в прошлый раз, что быстро уснула.

– А ничего, что ты уже замужем? Нет? – спросил голос, явно задетый за живое.

– Кстати, а я кем считаюсь? Женой или вдовой? – спросила я, понимая, что для покойника муж больно шустрый. Нет, ну а что? Попить кровь с мужика – святое дело. А с вампира – подавно!

Мне не ответили, а я опять заворочалась, понимая, что тесно просто до ужаса. И ногу хочется закинуть на что–то… Это бледное и вредное "что–то" уже лежало с закрытыми глазами в позе «на кого ж ты нас покинул, родненький». Не хватало только свечки в сплетенных пальцах.

Кое–как я улеглась и вроде бы даже уснула, как вдруг проснулась от крика возмущения: «Я тебе сейчас эту ногу!».

– В задницу засуну? – спросила я сонно. – Если что, она уже оттуда растет.

А я–то думаю, почему мне так удобненько резко стало? Удобненько и прохладненько? Оказывается, я ловко закидывала на него ногу, попадая коленом прямехонько по нижнему автору маленького клыкастого шедевра.

Я обижено отвернулась и попыталась заснуть еще раз. И, кажется, на этот раз удалось.

Проснулась я от того, что кто–то громко стучит над головой.

– К вам можно? – спросил Сморчок, словно собирается войти в дверь, хотя барабанил он по крышке гроба. – Юному господину сегодня необходимо купить все к началу учебного года.

Я проснулась от того, что лежу, обнимая мужа, как родного. А все почему, потому что он – холодненький. Мне было ужасно душно. Зато муж прижался ко мне, как к грелке. И, видимо, тоже, пригрелся, и уснул. Больше всего у него мерзла рука, которая лежала на моей попе.

– Юный господин интересуется, когда вы будете готовы! – послышался стук.

– Ты можешь идти, а я еще досплю, – усмехнулся свежеиспеченный муж. – Я под домашним арестом и не имею права покидать территорию поместья. Стоит мне только ее покинуть, как тут же восемь лет тюрьмы!

– Фу! Кто–нибудь! Уберите это от меня эту гадость! – прищурилась я на бледное лицо.

– Вы сейчас о чем? – удивился вампир.

– О вашем мерзком характере! – ядовито прошипела я, понимая, что должна выбраться отсюда любой ценой.

Я попыталась толкнуть крышку рукой, но она намертво застыла в том положении, в котором сломалась. С сопением я пыталась упереться в нее ногами и выломать, но потом поняла, что мне крышка. «Интересно, встречаются ли вампиры–клаустрафобы?», – внезапно пришла в голову странная мысль. Причем, такая цепучая, что я не могла ее отогнать.

– Мммм! – простонала я, пытаясь толкнуть крышку спиной, с усилием встав на четвереньки.

– Отойди! – послышался голос мужа. – Или отползли.

Он сначала попытался что–то сотворить руками, но медальон на шее засветился и вампир закатил глаза.

– Ну что? Получается без магии? – ехидно спросила я, как вдруг он выставил руку и просто выломал ее.

Ого! Честно, я впечатлена. Крышка отлетела, а я почувствовала дуновение свежего воздуха. Пока я сидела в гробу, растирая лицо руками, послышалось шевеление и учтивый голос Сморчка.

– Ваш халат, хозяин!

Я