Читати книгу - "Назло папе куплю маму, Христина Юріївна Юраш"

Это готовил он? Лично?

Не верю!

Еще разочек!

Вот это вот, соблазнительный и красивый по людским меркам компостер своими золотыми, аристократическими руками готовил мне еду, не применяя ни капли магии? То есть, вот это вот утонченное клыкастое «Фе!» с презрительным взглядом стояло возле разделочного стола с ножом в тонких пальцах и стругало мне вот эту бурду, тщательно сверяясь с рецептом, все это время, пока нас не было дома? «Соль есть! Знаю!», – сверкнули мне глазами.

Перед глазами пронесся рассеянный папа с пригоревшими и несолёными макаронами. И я, которая уплетает их с вымученной улыбкой, чтобы не огорчать папу – кулинара. После маминых пирогов и супа, макароны казались пластмассовыми. Но я стоически их уплетала, даже нахваливая.

Я сглотнула, постелила на колени салфетку, сгибаясь, словно вилка под тяжелым взглядом и вздохнула.

Осторожно поддев вареные овощи, я сделала над собой усилие, засунула их в рот, медленно пережевывая.

– Знаете, если так посудить… – очень оптимистичным голосом заметила я, пытаясь проглотить зелень. – То очень даже вкусно… Да…Всегда мечтала перейти на здоровое питание! Мммм! Брокколи! Не знаю, кто это готовил, но брокколи удались! Да!

А я–то думаю, почему он мне шею сломать хотел. Вот, оказывается, почему!

Он готовил для меня. Сам. Лично. Своими золотыми. Меня сейчас порвет от умиления на много маленьких Тань.

Я стала есть усердней, представляя, как эта аристократическая персона стояла возле плиты, надменно приподнимая крышку через аккуратную прихваточку. При мысли об этом мне стало вдруг так вкусно, что я с наслаждением дожевала котлету, похожую на стельку и даже поскребла вилкой тарелку, собирая остатки еды и отправляя себе в рот.

– Итак, ужин окончен! – послышался голос мистера Малеволента, который изящно присел на свой «стулотрон», скользнув взглядом по моей пустой тарелке. – Вы все купили?

– Хозяин, я отмыл котел и крышку, – послышался бухтящий голос гоблина, который собирал приборы на поднос. – Не знаю, чем вы так его угваздали, но я его еле отмыл…

– Я просто пытался проверить, действует ли запрет на зелья, – горделиво произнес Рафаэль, нехорошо посмотрев на меня. – Оказывается, действует. Прискорбненько.

«О, боже, какой мужчина!», – пронеслось у меня в голове. И вовсе не важно, что котлета и овощи варились в одном котле и одновременно.

«Если ты догадалась, то мне придется убить тебя и всех свидетелей!», – чиркнул по мне взгляд. «Чтобы я? И догадалась? Вы шутите? Да я – самая недогадливая женщина на свете!», – успокоила я чужую гордость.

– Вот, – потянул гоблин шевелящийся мешок. – Все, что они купили! А я говорил! Я предупреждал! Но кто меня будет слушать! Я сразу сказал, что вы будете ужасно недовольны!

Сморчок встал на стул и высыпал содержимое мешка на стол. Пестрые тетради тут же зашевелились, появилась картинка строгого дворецкого. Дракон полыхнул ярким ненастоящим пламенем, пока вокруг прыгали, бегали и взлетали веселые канцтовары.

Мистер Малеволент дернулся так, словно получил пощечину.

– Это что такое?– спросил он, брезгливо отодвигая от себя назойливую кусачую тетрадь.

– Это – свистоперделки! – заявил Дэнфер, ловя по столу шпаргалку – мячик.

– Ты, представитель древнейшей магической аристократической семьи, сын заместителя министра магии, – заметил Рафаэль, с неподдельным ужасом беря двумя пальцами тетрадку с комичным дворецким. – Собираешься пойти в Магическую Академию с вот этим вот?

– Да, – вздохнул Дэнфер, сгребая к себе свои сокровища. – Папа, а что не так? Они мне нравятся.

– Мадам, – холодно и сухо произнес вампир, вставая с места, пока Дэнфер разбирал покупки и дразнил пальцем кусачую тетрадь. – Вы куда смотрели в этот момент?

– Она не смотрела! Она возглавляла это безобразие! – злорадно заметил Сморчок. – А я говорил!

– Понятно, – послышался голос мистера Малеволента, когда он смотрел на счастливого Дэнфера. – Форма? Книги? Котел?

– Мы не успели, папа, – ответил вместо меня Дэнфер. – Ты сам потребовал, чтобы мы срочно бежали домой!

– Хорошо, что я подумал об этом. И заказал все необходимое заранее, – произнес мистер Малеволент, глядя на тетрадки, как на мусор.

– А еще они ели всякую дрянь! – встал на цыпочки гоблин. – И меня кормили. Я честно ел и честно плевался!

Вишневые глаза вампира расширились, не предвещая ничего хорошего.

– Мама, гляди, – послышался голос Дэнфера, который, кажется, не замечал ледяного возмущения отца. – Это что такое? Я не помню, чтобы мы это покупали!

– Эм… – взяла я в руки какой–то смешной дырокольчик с двумя острыми клыками, похожими на клыки вампира. – Это, наверное, чтобы листики прокалывать…

Внезапно дырокольчик дернулся в моих руках и впился мне в кисть.

– А! – опешила я, пытаясь встать, но перевернув стул.

– Мама! – ужаснулся Дэнфер, вскакивая из–за стола и бросаясь ко мне.

– Мадам! – послышался голос, послышался приближающийся голос.

Дырокольчик тут же сорвали с моей руки, а потом с хрустом смяли так, что на мгновенье мне показалось, что вот этот вот стол он может передвинуть двумя пальцами.

Опустив глаза, и все еще не осознавая, что произошло, я увидела на своем запястье две отчетливые дыры, сочащиеся кровью. При виде собственной крови, я покачнулась, почувствовала тошноту и упала в обморок.

Глава тринадцать

Падать в обморок при наличии рядом двух вампиров с кровавой раной может только отчаянная женщина.

Последней моей мыслью было: «Сожрут! Прощай, жестокий мир!».

Очнулась я от того, что меня чем–то тыкают. Женщины вообще не очень любят приходить в себя, когда их чем–то тыкают. Особенно, если сомлели не дома. Первой мыслью было: «Если тыкают палочкой, то это обидно! А если не палочкой, то хочу посмотреть в глаза извращенцу, перепутавшему пункт наслаждения и руку!»

Стоило мне открыть глаза, я увидела сидящее на полу чудовище с горящими глазами на бледном лице. Выглядело чудовище жутко. Растрепанные светлые волосы мало напоминали идеально расчесанные локоны.

– Не шевелись! – выдало чудовище, а я чуть не заорала от ужаса, глядя в жуткие, голодные, светящиеся в полумраке глаза. Мне ужасно захотелось отползти, но из–за слабости я еще не могла пошевелиться.

И тут я увидела дрожащую бледную руку, которая тянет ко мне бинтик, намотанный на какую–то штуковину, напоминающую мне старинные хирургические ножницы с тупыми концами.

Рядом стояли скляночки, одна из которых была перевернутой и пустой. Хрустальная крышка от второй, похожей на огромный