Читати книгу - "На Юг, Віктор Ткаченко"

Холодное утро ноября. Птицы уже совсем не щебечут за окном. Все, кто хотел улететь на юг с наших прогнивших земель, давно улетели. Остались лишь совы да вороны.

Индустриализация зашла в старый свет, и теперь все – от богачей до трущебных крыс, что называют себя пролетариями, прочитав лишь пару брошюр с цитатами Маркса и Энгельса, – постепенно и довольно быстро улучшают свое бренное бытие.

Веками, нет, даже тысячелетиями ничего не менялось. Все пахали в поле до посинения, чтобы прокормить себя и свою семью. Сейчас же с приходом так называемых "машин" все меняется...

Станки, заводы, первые прототипы паровых двигателей и автомобилей изрядно меняют картину Дойчланда.

Знаете ли вы, что если собрать 10 немецких годов, то по промышленности мы опережаем Англосаксонскую империю? Да, это так. И это есть факт. Количество заводов и промышленных возможностей – мы явно впереди... Кхм, ну что ж, что-то я затягиваю про промышленность, и ваши мозги уже скрутились до сырных косичек, и я могу медленно потянуть за них и одеть на них яркие, школьные, белые банты... а это я еще до концерна "Герман-Геринг" не дошел, не то что до "Фольцваген-групп".

Продолжим...

Холодное утро ноября. Наш персонаж... нет, пожалуй, назову его Личностью с большой буквы, быстрым шагом продвигается к улице Дайхштрассе. Его синие от мороза и легкого ноябрьского снега пальцы прикрывают перчатки из нежной оленины, что подарила мать. Время от времени он, поднимая голову, ищет в встречных людях кого-то знакомого, иногда здороваясь, но на словах, не за руку.

Длинное черное пальто с отпавшей нижней пуговицей моментами распахивается от пронзающего ветра, и у нашего героя закрадывается мысль "почему он сегодня не остался дома".

В очередной раз подняв голову, он потянул руку к тяжелой дубовой двери. Зайдя в здание, отдав пальто в гардероб, он чуть спеша пошел в свой кабинет.

В тусклый кабинет зашла секретарша. Пышная девушка по имени Моника, лет 25 (никто никогда не знал сколько ей на самом деле), всегда долго красилась перед выходом, но никогда не опаздывала на работу. Ее тонкие пальцы с кольцом с зеленым, похожим на изумруд, камнем положили довольно тяжелую стопку документов на стол перед мной.

- Господин Сенатор, это Ваше расписание до конца недели, - тихим, но довольно звонким голосом сказала она. - Туда входит, как всегда, расписание ужинов. Из примечательного – ужин во вторник в 18:00 с Петером Ремарком и Бургомистром Лейбницем.

- Благодарю, Моника. - Не подняв глаз, ответил я.

Сенатор Освальд был довольно юным человеком для политики и тем более для написания законов. Он возглавлял максимум бюрократии – комитет по законам Нижней Саксонии. Как вы наверное уже поняли, действия происходят в Ганновере – промышленном городке с политически важным для импорта всей империи портом.

Время приближалось к позднему вечеру. Большая часть представителей так называемого "народа" ушла с работы и примкнула к другим сливкам общества в бардели и оперы на севере нашего замечательного города.

С каждой минутой толстые книги и перечни законов становились все тяжелее, и при каждом переворачивании страниц, честно говоря, чувствовалась какая-то усталость и монотонность от процесса.

Освальд впервые с самого входа в сенат поднял взгляд и посмотрел на старое фото в рамке – фото его семьи.

Неужели, я совсем забыл вам рассказать?

Да, у Освальда до всех этих бумаг и белокурой красавицы секретарши была любящая жена и маленький 4-летний сын. Хорошая была картинка, как в сказках, которые на ночь рассказывают нам бабушки, чтобы мы лучше спали, но к сожалению, эта история закончилась печально.

Жена Освальда подхватила грипп и сильно болела последние два месяца 1897 года. Освальд разрывался между работой и домом, работая по 15 часов в сутки, остальные он мчался, чтобы уделить ей время, своей единственной.

31 декабря он задержался и решил перед дорогой домой взять буженины и бутылку чего-то хорошего.

Прийдя к дому, он увидел пламя, столь яркое, словно феникс поразил улицу. Но феникс означает возрождение, а тут было пепелище из двух трупов…

Спустя несколько часов к полуночи пожарным удалось потушить пламя. Без вопросов и слов подошел давний друг и комиссар полиции района.

- Друг мой, Освальд, керосиновая лампа… она по всей видимости упала вместе с ней, и огонь проник во все комнаты, они не мучались, умерли быстро, надышавшись угарным газом.

Освальд смотрел на развалившийся дом, слушая слова друга и комиссара полиции. Его сердце сжималось от боли, и он чувствовал, как вся его жизнь рушится вмиг. Все, что было ценно в его мире, погибло в этом ужасном пожаре.

Вскоре началось расследование, и полиция пришла к выводу, что пожар был случайным, вызванным падением керосиновой лампы. Освальд не мог поверить в такое стечение обстоятельств. Он чувствовал себя виноватым, что не был рядом в тот момент, что не смог спасти свою семью.

Освальд провел дни и ночи, пытаясь понять, как ему жить дальше. Его работа стала единственным, что у него оставалось. Он погрузился в нее еще глубже, стараясь забыть о своем горе. Но тень прошлого всегда следовала за ним, напоминая о потере, которую он никогда не сможет забыть.