Читати книгу - "Тарас Шевченко. Твори у п'яти томах. Том 1"

и пребывающаго во веки. Зане всяка

плоть, яко трава, и всяка слава человеча,

яко цвет травный: изеше трава, и цвет ея

отпаде. Глагол же господень пребывает во

веки. Се же есть глагол, благовествованный

в вас.

Соборное послание первое

святого апостола Петра; 1. 22, 25.

Двенадцать приборов на круглом столе,

Двенадцать бокалов высоких стоят;

И час уж проходит,

Никто не приходит;

Должно быть, друзьями

Забыты они.

Они не забыты, — в урочную пору,

Обет исполняя, друзья собрались,

И вечную память пропели собором,

Отправили тризну — и все разошлись.

Двенадцать их было; все молоды были,

Прекрасны и сильны; в прошедшем году

Найлучшего друга они схоронили

И другу поминки в тот день учредили,

Пока на свиданье к нему не сойдут.

«Счастливое братство! Единство любови

Почтили вы свято на грешной земле;

Сходитеся, други, как ныне сошлись,

Сходитеся долго и песнею новой

Воспойте свободу на рабской земле!»

Благословен твой малый путь,

Пришлец убогий, неизвестный!

Ты силой господа чудесной

Возмог в сердца людей вдохнуть

Огонь любви, огонь небесный.

Благословен! Ты божью волю

Короткой жизнью освятил;

В юдоли рабства радость воли

Безмолвно ты провозгласил.

Когда брат брата алчет крови —

Ты сочетал любовь в чужих;

Свободу людям — в братстве их

Ты проявил великим словом:

Ты миру мир благовестил;

И, отходя, благословил

Свободу мысли, дух любови!

Душа избранная, зачем

Ты мало так у нас гостила?

Тебе здесь тесно, трудно было!

Но ты любила здешний плен,

Ты, непорочная, взирала,

Скорбя, на суетных людей.

Но ангела недоставало

У вечного царя царей;

И ты на небе в вечной славе

У трона божия стоишь,

На мир наш, темный и лукавый,

С тоской невинною глядишь.

Благоговею пред тобою,

В безмолвном трепете дивлюсь;

Молюсь тоскующей душою,

Как перед ангелом молюсь!

Сниди, пошли мне исцеленье!

Внуши, навей на хладный ум

Хоть мало светлых, чистых дум;

Хоть на единое мгновенье

Темницу сердца озари

И мрак строптивых помышлений

И разгони, и усмири.

Правдиво, тихими речами,

Ты расскажи мне все свое

Земное благо-житие

И научи владеть сердцами

Людей кичливых и своим,

Уже растленным, уже злым…

Скажи мне тайное ученье

Любить гордящихся людей

И речью кроткой и смиреньем

Смягчать, народных палачей,

Да провещаю гимн пророчий,

И долу правду низведу,

И погасающие очи

Без страха к небу возведу.

И в этот час последней муки

Пошли мне истинных друзей

Сложить хладеющие руки

И бескорыстия елей

Пролить из дружеских очей.

Благословлю мои страданья,

Отрадно смерти улыбнусь

И к вечной жизни с упованьем

К тебе на небо вознесусь.

Благословен твой малый путь,

Пришлец неславленный, чудесный!

В семье убогой, неизвестной

Он вырастал; и жизни труд,

Как сирота, он встретил рано;

Упреки злые встретил он

За хлеб насущный… В сердце рану

Змея прогрызла… Детский сон

Исчез, как голубь боязливый;

Тоска, как вор, нетерпеливо,

В разбитом сердце притаясь,

Губами жадными впилась

И кровь невинную сосала…

Душа рвалась, душа рыдала,

Просила воли… ум горел,

В крови гордыня клокотала…

Он трепетал… он цепенел…

Рука, сжимаяся, дрожала…

О, если б мог он шар земной

Схватить озлобленной рукой

Со всеми гадами земными;

Схватить, измять и бросить в ад!..

Он был бы счастлив, был бы рад.

Он хохотал, как демон лютый,

И длилась страшная минута,

И мир пылал со всех сторон;

Рыдал, немел он в исступленьи,

Душа терзалась страшным сном;

Душа мертвела, — а кругом

Земля, господнее творенье,

В зеленой ризе и цветах,

Весну встречая, ликовала.

Душа отрадно пробуждалась,

И пробудилась… Он в слезах

Упал и землю лобызает.

Как перси матери родной!..

Он снова чистый ангел рая,

И на земле он всем чужой.

Взглянул на небо: «О, как ясно,

Как упоительно-прекрасно!

О, как там вольно будет мне!..»

И очи в чудном полусне

На свод небесный устремляет,

И в беспредельной глубине

Душой невинной утопает.

По высоте святой, широкой

Платочком белым, одинока,

Прозрачна тучка в даль плывет.

«Ах, тучка, тучка, кто несет

Тебя так плавно, так высоко?

Ты что такое? и зачем

Так пышно, мило нарядилась?

Куда ты послана и кем?..»

И тучка тихо растопилась

На небе светлом. Взор унылый

Он опустил на темный лес…

«А где край света, край небес,

Концы земли?..» И вздох глубокий,

Недетский вздох, он испустил;

Как будто в сердце одиноком

Надежду он похоронил.

В ком веры нет — надежды нет!

Надежда — бог, а вера — свет.

«Не погасай, мое светило!

Туман душевный разгоняй,

Живи меня твоею силой

И путь тернистый, путь унылый

Небесным светом озаряй.

Пошли на ум твою святыню,

Святым наитием напой,

Да провещаю благостыню,

Что заповедана тобой!..»

Надежды он не схоронил,

Воспрянул дух, как голубь горный,

И мрак сердечный, мрак юдольный

Небесным светом озарил;

Пошел искать он жизни, доли,

Уже прошел родное поле,

Уже скрывалося село…

Чего-то жаль внезапно стало,

Слеза ресницы пробивала,

Сжималось сердце и рвалось.

Чего-то жаль нам в прошлом нашем,

И что-то есть в земле родной…

Но он, бедняк, он всем не свой

И тут, и там. Планета наша,

Прекрасный мир наш, рай земной,

Во всех концах ему — чужой.

Припал он молча к персти милой

И, как родную, лобызал,

Рыдая, тихо и уныло

На путь молитву прочитал…

И твердой, вольною стопою

Пошел… и скрылся за горою.

За рубежом родной земли

Скитаясь нищим, сиротою,

Какие слезы не лилисьI

Какой ужасною ценою

Уму познания купил

И девство сердца сохранил.

Без малодушной укоризны

Пройти мытарства трудной жизни,

Измерять пропасти страстей,

Понять на деле жизнь людей,

Прочесть все черные страницы,

Все беззаконные дела…

И сохранить, полет орла

И сердце чистой голубицы!

Се человек!.. без крова жить

(Сирот и солнышко не греет),

Людей изведать — и любить!

Незлобным сердцем сожалея

О недостойных их делах

И не кощунствуя впотьмах,

Как царь ума. Убогим, нищим,

Из-за куска насущной пищи

Глупцу могучему годить

И мыслить, чувствовать и жить!..

Вот драма страшная, святая!..

И он прошел ее, рыдая,

Ее он строго разыграл

Без слова; он не толковал

Своих вседневных приключений,

Как назидательный роман;

Не раскрывал сердечных ран,

И тьму различных сновидений,

И байронический туман

Он не пускал; толпой ничтожной

Своих друзей не поносил;

Чинов и власти не казнил,

Как N., глашатай осторожный,

И тот, кто мыслит без конца

О мыслях Канта, Галилея,

Космополита-мудреца,

И судит люди, не жалея

Родного брата и отца;

Тот лжепророк! его сужденья —

Полуидеи, полувздор!..