Читати книгу - "Том 3"

Любовь

Может быть, вы, Орест, проводите Сашо?

Орест медлєнно, с видимой ііеохотой направляется к двори.

Милевский

Я вас провожу, Александра Викторовна, если позволите.

Саня

Ах, благодарю вас, да нам с вами, кажется, по дороге. Спокойной ночи, господа!

Милевский делает общий поклон и бросается вслед за Саней по-мочь ей одеваться. Оба уходят вправо.

Орест

Я запру дверь.

(Уходит вправо.)

Доктор (вслед Милевскому и Сане)

Да еще бы пе по дороге! Теперь уж везде будет по дброге!

ВЫХОД 10

Те же и Орест возвращается, садится возле Любы на том стуле, где был ящик с карандашами, который Орест теперь держит в руках. Доктор и Олимпиада Ивановна за столом па противополож-ном конце сценьт. Обе пары разговаривают каждая отдельно.

Олимпиада Ивановна

Зачем вьі, Яков Григорьевич, дразните Милевского старостыо, он этого не любит.

Доктор

А, не любит! А зачем сказано: познай самою себя?,Да это я, признаться, из зависти: вижу, что человек вот-вот женится, так я ему вдогонку — вот же тебе, коли так! Это уже такой обычай у нас, старых холостяков.

Олимпиада Ивановна

Да почем же вы знаете, что он вот-вот женится?

Доктор

Уж я такую примету знаю. Вы заметили, что он блес-тит, как только что налакированный сапог? А уж если человек начинает лосниться, так это уж дело плохо.

Орест

Страіию мне, Люба, что такие во всем непохожие меж-ду собой люди, как вы и Александра Викторовна, могут быть в дружбе. Как это у вас вышло?

Любовь

Да я не могу сказать, чтобы она была мне очень близ-ка. Эта иллюзия происходит больше от привычки обра-щаться на «ты», оставшейся с детства.

Орест

(несколько наклоняется к ней)

Люба, отчего бы и нам не установить этой привычки? Ведь мы с вами более близкие друзья, чем вы с Александ-рой Викторовной?

Любовь

Это детская привычка, а мы с вами уже не дети...

(Встает и подходит к окну, потом поворачивается к пианино и что-то ищет в нотах.) Ах, я и забыла, что надо отнести Гале ее концерт, она просила меня непременно от-дать ей сегодня. Пойду, еще не поздио. Вы меня изви-ните...

Орест

Вы мне позволите проводить вас?

Любовь

Не беспокойтесь, я не боюсь идти одпа.

Орест

Нет, все-таки уже поздно, как же можио одиой?

Любовь (не отвечает ему)

Тетя, я пойду на минутку к Гале, я скоро возвращусь.

(Уходит направо, Орест за ней.)

ВЫХОД 11 Олимпиада Ивановна и доктор.

Доктор

Как вам кажется, Олимпиада Ивановна, не начина-ет ли уже и Орест Михайлович лосниться?

Олимпиада Ивановна

По какой такой причино?

Доктор

Да я не знаю.*. Мне кажется, что это уже Любовь Александровиа могла бы нам лучше объяснить!.. Впрочем, теперь, по-модному, пикаких объяснений давать родствен-никам не полагается, а просто в один прекрасный день приходит барышня и говорит: «Посмотрите, тетенька, хорошо ли на мне подвенечное платье сидит,— мне это надо знать, потому что завтра моя свадьба».

Олимпиада Ивановна (улыбается)

Да, это па Любу похоже... Только я думаю, что этого прекрасного дня никогда не будет. Может быть, я в са-мом дѳле этих новых обычаев не понимаю, только я ни-как не пойму, что моя Люба думает... Оно, конечно, она вправе жить, как ей угодно, но ведь я не могу равнодупь но смотреть, как она губит своє здоровье! Я всегда говорила, что эти книги не к добру. Как-то у нее все вмес-те: книги, романсы, гулянья, ухаживанья, дружба... ниче-го не понимаю!

Доктор

Извините, и я ничего не понимаю. Романсы, гулянья? Что же в этом дурного?

Олимпиада Ивановна

Ах, если бы только это! А ведь вот как-то она мне говорит: «Если бы я была религиозна, я пошла бы в мо-настырь; но для таких, как я, даже и.монастырей нет». О монастырях говорит, а сама... Нет, да что уж, с вами я могу говорить откровенно,— вы все равно, что родной!.. Ведь не я одна, а и чужие видят, что Орест точно привя-зан к нашему дому. Она все ему: «друг мой да друг мой», а вот теперь что-то стала от него сторониться; между тем, сама худеет, бледнеет, не спит по ночам...

Доктор

Вот о чем вы сокрушаетесь, Олимпиада Ивановна! Кто же из нас не был молод! Молодежь без драматургии не может!

Олимпиада Ивановна

Не нравится мне такая драматургия (качает головой и понижает голос). Вот еще, знаете, беда: она все о матери думает. Вчера спрашивала, сколько лет было матери, ког-да та заболела. Все эти книги читает! Вон вчера купила ту толстую (указывает на стеклянный иікаф), виписки из нее делает. А только начну сердиться за это, она мне в ответ: «Если бы люди побольше таких книг читали, мень-ше было бы на свете преступлений». Вот говорила я брату с самого начала: «Отдай мне Любу, я ее увезу так, чтобы она и не слыхала о матери!» Не послушался, а теперь бог весґь, что из этого выйдет. Погубит девушка свою жизнь понапрасну, просто больно смотреть на нее!

(Подносит платок к глазам.) —

Доктор

Да не беспокойтесь, Олимпиада Ивановна, увидите, что все будет благополучно.

Олимпиада Ивановна

Да откуда ему быть-то, этому благополучию? Хоть бы вы поговорили с ней! Вы человек учѳиый, а я что! Меня опа'и слушать не хочет: «Вам,— говорит,— меня поскорее пристроить хочется!» А что ж тут такого, если бы и так? Всякий своєму родному добра желает.

Доктор

Я и сам уже об этом думал. Правда, к нашей барышне не леїко подступиться, но мы тоже не лыком шиты! И мы в своє время книжки читывали, да еще такие, какие ба-рышнядо и не снились. Эх, барышни, барышни! Бедовый народ! Прочтет «последнее слово науки» и думает, что уже всю премудрость постигла. По-моєму, чем меньше барышня кпижек читает, тем лучше. Ей-богу!

Олимпиада Ивановна (слушает его рассеяпно)

Так вы, значит, поговорите с ней?

Доктор

Конечно, конечно! УвидихМ, чья возьмет!

Олимпиада Ивановна

Знаєте, Яков Григорьевич, как посмотрю я на эти книги, так, кажется, и швырнула бы их в печку.

Доктор

А знаєте, Олимпиада Ивановна, как посмотрю я на э№ книги, так, кажется, полетят они в печку и без на^ шей помощи, а на их месте очутится тоненькое «собрание сочинений Ореста Михайловича Груича»... Эх, это ведь те-дерешние кавалеры плохи, а в наше время такая барышня не гуляла бы на свободе до 25 лет! Впрочем, я и