Читати книгу - "Спасения нет, Пітер Гамільтон"

На кухне Горацио взялся разбивать яйца в большую кастрюлю с медным дном, а Гвендолин бросила в хлебопечку свежий брикетик теста.

— Через двадцать минут, — сказала она. — Это ранари, из него получаются хорошие тосты.

— Это здорово. — Он достал из холодильника литровую бутыль. — Что, и молоко из коровы?

— Угу. С золотым сертификатом.

— Не стану спрашивать, сколько оно стоит.

— Пользуйся, пока можно, потом не попробуешь. На Нашуа скота не держат, даже молочного стада. Там все продукты печатные.

— Новости оттуда есть?

Она покачала головой.

— Рано. Но совет Зангари явно готовит переселение всей семьи. Уже наметили пару тысяч лишних техников для подготовки места.

— В смысле? Это же хабитат, он либо пригоден для жизни, либо нет.

Гвендолин вздернула бровь.

— Извини, ты с моим семейством не знаком? Есть разница: ты пристроился на недельку на диване у приятеля или моя двоюродная бабушка въезжает в свою резиденцию. Причем у нас двоюродные бабушки далеко не главная головная боль.

— Ага, представил, спасибо.

— Ладно, пусть я несправедлива к высокопоставленным родичам, но, чтобы превратить Нашуа в надежное убежище, нам понадобятся звездные умы и лучшие во всех терраформированных мирах инженеры. Фактически совет обсуждает преобразование Нашуа в ковчег. Поговаривают, что пора навсегда покинуть этот сектор галактики. Иначе полной безопасности не видать.

— Ковчег? Разыгрываешь? Вроде «Спасения жизни»?

Она горько усмехнулась.

— Совсем не вроде «Спасения жизни»…

— Господи, так ты это серьезно. Значит… мы проигрываем.

— Кто выжил, тот победил.

— Только вот кто выживет?

— Нет, я тебя знаю. Ты хотел спросить: кто будет выбирать? Кто раздает билеты на спасательные шлюпки?

— Ну да.

— Так вот, один билет у меня в руках. И я отдаю его тебе.

— На планете миллиарды людей. Нельзя бросить их на… на что? Корабли Избавления уже идут, и остановить их нечем. Вот эти взрывы — такие, что из–за орбиты Нептуна видны. А если они начнут палить этими боеголовками по городским щитам? От нас мокрое место останется.

— Нет. Против щитов они ядерного оружия не используют — тем более такого калибра, как на Кайли. Заряд, способный пробить щит, убьет и всех, кто под ним. Говорю же, они не собираются нас убивать. Они хотят нас вознести, забрать к своему богу.

— Да ну? Ты так уверена?

— Да. Не забывай, у меня связи. И не только в семье.

— А те откуда знают? Кто может знать, чего хотят оликсы?

— Не знаю. На это моего допуска не хватает. Но можешь мне поверить: Энсли Третий не принял бы такого плана, не будь он уверен на сто один процент. Семейный совет готов бросить все построенное моим дедом. Ты понимаешь? Не будет «Связи», им больше не бывать плутократами. Все пропало. Они намерены бросить все, потому что только такой ценой можно выжить. А если Зангари действуют таким образом, смело можешь поверить — это не каприз.

— Ты бы спросила их, откуда они знают.

— Спрошу. Но если не ответят, рычать не стану. Не такая я важная персона.

Он подошел, прижал ее к себе, остудил лоб поцелуем.

— Для меня — такая.

Гвендолин припала к нему, благодаря за это простое утешение.

«И всего–то для этого понадобилось, что конец света…»

— Одно я уже знаю, — мрачно проговорила она. — Сенат Сол об этом еще не извещал. А я должна тебя спросить. Это важно.

— Ого, начало не предвещает добра. При том, что Армагеддон уже в разгаре.

— Экспедиция к Бете Эридана нашла кое–что нехорошее, и семейный совет дал мне доступ к их файлам.

— Черт, насколько нехорошее?

— Ты просто послушай. Оликсам требуется наше сознание. Наши души будут вроде подношения их Богу у Конца Времен.

— Они совсем чокнутые.

— А остальное им ни к чему. Тела наши не нужны, так что они вводят нас в подобие анабиоза, чтобы до конца времен сохранить живыми мозги.

— Ты меня разыгрываешь? Правда, жестокая шутка.

— Нет.

Она переслала его альтэго съемки, сделанные Юрием Альстером в разбитом корабле оликсов: снимок одного из обнаруженных там тел. Вернее, того, что от него осталось.

Горацио упал на стул, вцепился одной рукой в мраморную стойку.

— Дерьмо дерьмовое, — прошептал он. — Где ноги? И руки?

— Не требуются. Им нужен только живой мозг. Конечности, кости, репродуктивные органы — все это лишнее. Они удаляют наружные придатки тела, а то, что осталось, заворачивают в поддерживающий жизнь кокон, выращенный из К-клеток.

— По–моему, меня сейчас вырвет.

— Горацио, по нашим сведениям, оликсы для того и подсунули нам К-клетки. Не ради нашего лечения. Это часть их плана, этап вторжения. Все эти К-клеточные импланты, которые мы себе устанавливали, способны превращаться в совершенно адские опухоли. Они выедают тебя изнутри и обволакивают снаружи, окукливают, превращают в пакет, готовый к доставке на корабли Избавления. — Она взяла его за щеки и повернула лицом к себе. — Ты должен мне сказать — честно–честно: ты получал К-клеточную терапию? Даже по мелочи.

— Нет, я нет. Но мои друзья… дерьмо! К-клетки дешевы, куда дешевле клонированных органов.

— Да, дешевле. А теперь мы знаем почему.

— Они чудовища, да? Даже Энсли с его паранойей не подозревал такого.

— Да, и это само по себе здорово пугает. Вот, теперь ты знаешь: чтобы пережить это, нам придется идти на крайние меры. Твои прекрасные принципы тебя… нет, даже не убьют. Гораздо хуже.

— Да. Я понял. Понял.

— Тогда скажи еще раз, любимый. У тебя есть К-клеточные импланты? Если есть, найдутся хирурги, которые их удалят. В последние несколько часов у них много работы, но я сумею быстро протолкнуть тебя на операционный стол.

— Нет, честное слово. Во мне нет ни одной К-клетки.

— Хм… может, у человечества все–таки есть свои боги.

— Тогда они не очень–то хорошо