Читати книгу - "Утраченные иллюзии, Бальзак"

не подведя крупного итога любовным утехам после тысячи одного огорчения на деловом поприще. Лоб цвета свежего масла, по-монашески румяные, пухлые щеки, казалось, не могли вместить его безудержного ликования. Камюзо был без жены, он слышал оглушительный плеск, поднявшийся со всех сторон при появлении Корали. В Корали сосредоточилось все тщеславие этого богатого буржуа, он разыгрывал при ней вельможу былых времен. В эту минуту ему казалось, что он разделяет успех актрисы, и разделяет по праву, ибо оплатил его. Поведение Камюзо было одобрено присутствием его тестя, старичка с напудренными волосами, с бойким взглядом и тем не менее весьма достойного. Люсьен вновь почувствовал отвращение. Он вспомнил свою чистую, восторженную любовь к г-же де Баржетон, одухотворявшую его жизнь весь тот год. Поэтическая любовь расправила свои белые крылья, тысячи воспоминаний окружили голубым небосклоном великого человека из Ангулема, и он погрузился в мечтания. Занавес поднялся. На сцене были Корали и Флорина.

- Дорогая моя, он думает о тебе столько же, сколько о турецком султане, - сказала тихо Флорина Корали, подававшей реплику.

Люсьен невольно улыбнулся и взглянул на Корали. Эта женщина, одна из самых обворожительных и превосходных парижских актрис, соперница г-жи Перен и мадемуазель Флерье, на которых она была похожа и судьба которых была сходна с ее судьбой, принадлежала к типу девушек, владеющих даром очаровывать мужчин. Корали являла совершенное выражение еврейской красоты: матовое овальное лицо цвета слоновой кости, красный, как гранат, рот, тонкий, как края чаши, подбородок. Из-за полуопущенных век пламенел черный агат зрачка; из-за изогнутых ресниц взгляд порою дышал зноем пустыни. Глаза под дугами бровей были обведены темной тенью. Смуглый лоб, божественно обрисованный волосами, блестящими, как полированное черное дерево, запечатлел великолепие мысли, заставлявшее верить в ее даровитость. Но, подобно многим актрисам, Корали не была умна, хотя и умела поострить за кулисами, и ей недоставало образования, несмотря на будуарный лоск; она была умна умом чувств и добра добротою влюбленных женщин. И можно ли было думать о духовных ее качествах, когда она ослепляла взоры своими округлыми, блистающими руками, точеными пальцами, золотистыми плечами, грудью, воспетой в «Песни песней», гибкой, стройной шеей, ногами обворожительного изящества, затянутыми в красный шелк? Красота ее, исполненная чисто восточной поэзии, выступала еще ярче в испанском наряде, принятом в наших театрах. Корали приводила в восторг всю залу, все взоры были прикованы к ее стану, ловко схваченному баскиной, все пленялись сладострастными движениями ее андалусских бедер, колыхавших юбку. Было мгновенье, когда Люсьен, любуясь этим созданием, плясавшим для него одного, думая о Камюзо столько же, сколько мальчик в райке думает о кожуре яблока, поставил чувственную любовь выше чистой любви, наслаждение выше желания, и демон вожделения нашептывал ему жестокие мысли.

«Я не изведал любви среди роскоши, с изысканными яствами и винами, - сказал он себе. - Я более жил мечтаниями, нежели действительностью. Тот, кто желает творить, должен все познать. Вот он, мой первый пышный ужин, мое первое пиршество в необычайном обществе; отчего бы не вкусить мне от прославленных наслаждений, излюбленных вельможами прошлого века, предававшимися распутству? И ужели не пристало мне познать утехи, изысканность, исступление, все тонкости любви куртизанок и актрис, чтобы перенести уроки страсти в прекрасный мир истинной любви? И разве в чувственности нет поэзии? Тому два месяца эти женщины представлялись мне недоступными богинями, охраняемыми драконами; и вот одна из них, красотою затмившая Флорину, - предмет моей зависти к Лусто, - меня полюбила; отчего бы не ответить на ее причуду, ежели вельможи бесценными сокровищами оплачивают ночи этих женщин? Посланники, вступая в эти бездны, забывают о вчерашнем и завтрашнем дне. Я буду глупцом, оказавшись разборчивее принцев, тем более что я никого не люблю».

Люсьен уже не думал более о Камюзо. Высказав Лусто свое глубочайшее отвращение к самому гнуснейшему дележу, он упал в ту же пропасть: он уступил желанию, плененный иезуитством страсти.

- Корали безумствует из-за вас, - сказал, входя в ложу, Лусто. - Ваша красота, достойная прославленных греческих изваяний, производит небывалое опустошение за кулисами. Вы счастливец, мой милый! Корали восемнадцать лет, она красавица! Стоит ей пожелать, и к ее услугам шестьдесят тысяч франков ежегодно. Но она большая скромница. Три года назад мать продала ее за шестьдесят тысяч франков, она знала одни лишь горести и ищет счастья. Она пошла на подмостки с отчаянья, она испытывала ужас перед де Марсе, ее первым владельцем; и, избавившись от этой пытки, - ибо король наших денди вскоре ее бросил, - она нашла добряка Камюзо; конечно, она его не любит, но он для нее вроде отца; она его терпит и позволяет себя любить. Она отказывается от самых выгодных предложений и дорожит Камюзо, потому что он ее не мучает. Стало быть, вы ее первая любовь. Да, любовь, словно пуля, пронзила ее сердце! Флорина пошла в уборную Корали утешать ее: ведь она глаз не осушает от вашей холодности. Пьеса провалится! Корали не помнит роли. Прощай ее ангажемент в Жимназ! А ведь Камюзо ее туда пристраивает!

- Вот как... Бедная девушка! - сказал Люсьен; тщеславие его было польщено, а сердце преисполнилось чувством себялюбивой радости. - Дорогой мой, столько происшествий в один вечер! Больше, чем за восемнадцать лет жизни!

И Люсьен поведал о своей любви к г-же де Баржетон и о своей ненависти к барону дю Шатле.

- Вот кстати... Нашей газете недостает темы для насмешек, мы вцепимся в него. Барон, этот щеголь времен Империи, из сторонников правительства: он нам подходит. Я часто встречал его в Опере. Как сейчас, я вижу и вашу знатную даму, она неизменно появляется в ложе маркизы д'Эспар. Барон ухаживает за вашей бывшей возлюбленной; она сущая выдра. Постойте! Фино только что прислал мне сказать, что для газеты материала нет: нас подвел один из сотрудников, этот мошенник Гектор Мерлен, у него вычли за пробелы. Фино с отчаяния строчит статью против Оперы. Так вот, мой милый, пишите рецензию об этой пьесе, прослушайте ее, обдумайте. Я пойду в кабинет директора поработать над статейкой: займусь вашим бароном и вашей спесивой красавицей. Завтра им будет не сладко...

- Так вот где и вот как создается газета? - сказал Люсьен.

- Да, вот как! - отвечал Лусто. - Я у Фино работаю уже десять месяцев, и, вечная история, в газете к восьми часам еще нет копий.

На типографском языке рукопись, приготовленная для набора, называется копией, по той причине, без сомнения, что авторы предпочитают давать только копии своих произведений. Но возможно, что это иронический перевод латинского слова copia (изобилие), ибо в рукописях всегда недостаток...

- У нас