Читати книгу - "Погані дороги, Наталія Ворожбит"

ВІН: Думаешь, ты меня сейчас разжалобишь?

ВОНА: Ну ты же человек.

ВІН: Я животное.

ВОНА: Ты человек. Ты ингаляции с хлорофилиппом делал. У тебя горло болело, ты не любил ингаляции, да?

ВІН: Сейчас у тебя горло болеть будет. Очень сильно будет болеть горло от моего хуя.

ВОНА: Давай не сегодня. Пожалуйста. Я привыкну, может, я завтра сама захочу.

ВІН: На хера мне, когда ты захочешь? Мне нравится, когда вот так... когда орут.

Б’є її по обличчі, вона скрикує, плаче ще відчайдушніше.

ВІН: Смотри, как меня заводит... Потрогай, как меня заводит. Ртом потрогай.

Опускає її вниз, навколішки, сує її обличчя собі проміж ніг. Вона захлинається риданнями.

ВІН: Хлорофилипп, давай, сука...

ВОНА: Так не бывает. Ты же был когда-то ребенком...

ВІН: Уебенком. Я был уебенком. А стал полноценным уебищем.

ВОНА: Нет, ты хороший.

ВІН (сміється): Ты меня прикалываешь? Я подорванный на всю голову. Мне нравится мучить, я садист!

ВОНА: Но ведь с этим трудно жить...

ВІН: Тебе меня жалко?

ВОНА: Жалко.

ВІН: Соси, если жалко.

ВОНА: Мне не так жалко. По-человечески.

ВІН: Соси, сестра, соси!

ВОНА: Прости меня. Прости меня, пожалуйста. Я очень хочу тебя. Но мне сейчас просто плохо... Сильный стресс. Давай завтра, пожалуйста, я все сделаю завтра... Ты мне правда очень нравишься.

У нього зникає ерекція, і він розлючується.

ВІН: Ты, блядь, ебнутая? Или сектантка? Это хорошо. Я тебя в жопу ебать буду, пока ты не обосрешься. Потом оттуда хуй достану и в рот тебя отъебу, через блевотину буду ебать, а потом братву позову, человек десять вонючих контуженных солдат, которые тут, сука, три месяца без баб в говне сидят, и все тебя будут иметь во все дыры. У Дрона такой болт, до гланд достанет. Тебя порвут тут на ваш флаг, сука... Мама тебя по трусам не узнает...

ВОНА: У меня мама...

ВІН: Токо не говори, что у тебя мама умерла, а то я кончу сразу, блядь... Я кончаю от чужого горя. Шо ты, сука, затихла? Ты, сука, не молчи.

ВОНА: Я люблю тебя.

ВІН: Шо, блядь?

ВОНА: Я люблю тебя.

Він сильно б’є її.

ВІН: Думаешь, я лох?

ВОНА: Делай, что хочешь. Тебе нужно, значит...

Він її б’є, вона лише стогне, проте не захищається, не затуляється й торочить, мов у пропасниці.

ВОНА: Ты хороший... Я люблю тебя... Я люблю тебя...

Він накидається на неї згори, вона не чинить опору, він якийсь час вовтузиться, в нього не виходить. Він підводиться.

ВОНА: Я люблю...

ВІН: Заткнись, блядь, у меня падает все.

ВОНА: Прости меня...

ВІН: Думаешь, ты победила? Думаешь, хитрая, сука? Журналисточка. Думаешь, будешь потом в фейсбуке писать, как ты в плен попала и Феникса наебала? Не надейся. Тебя отсюда вперед ногами вынесут. И на твоей страничке будут писать: «боже какое горе», «такая молодая», «какая страшная смерть»... А еще будут писать: «сама виновата, на хера туда поехала?».

ВОНА: Прости меня...

ВІН: Моим бойцам по хуй, сопротивляешься ты или нет, я один тут такой извращенец. Они тебя до смерти отъебут. Жди, готовься. Или головой об ванну убейся. Они сейчас по очереди заходить будут.

Плює на неї згори, виходить. Вона лежить нерухомо, потім ворушиться, починає стогнати. Двері відчиняються — це повернувся він, вона завмерла. Він підійшов до неї, помочився згори. Вийшов.

Вона якийсь час лежить, потім підводиться, сідає, виє від жаху. Скриплять двері. Вона дивиться на двері.

_____

Заходить він, тримає в руках бляшанку з тушківкою й ножа. Вона в тому самому одязі, хіба що тепер ще й брудна, зі сплутаним волоссям сидить у кутку на якійсь шматині.

Дивиться на нього.

Він розпорює бляшанку ножем.

ВІН: Сейчас поставлю на землю, будешь есть, как собака.

ВОНА: Можно, я буду есть, как кошка? У меня в детстве была...

ВІН: Да заткнись ты, блядь, со своим детством. У меня хомячок был, мне что теперь, блядь...

ВОНА: Как его звали?

ВІН: Любимчик. Он меня за палец укусил, а я ему зубы вырвал. Потом лапы. Потом он плавал в своей кровище, пока не утонул.

ВОНА: Это неправда.

ВІН: Хочешь, как хомячок?

ВОНА: А я... Я тоже... Я переехала курицу недавно.

ВІН: Какой ебучий пиздец.

ВОНА: Ехала на машине, а она перебегала... И я ее...

Вона схлипує. Якийсь час плаче.

ВІН: Ты припиждженная, конечно.

ВОНА: Я остановила машину. Вышла и пошла во двор.

ВІН: В какой двор?

ВОНА: Откуда она выбегала...

ВІН: На хуя?

ВОНА: Чтобы сказать, что я ее убила.

ВІН: Они сказали тебе, шо ты припиждженная?

ВОНА: Они сказали, чтобы я заплатила двести гривен.

ВІН: Ясно. Они сразу увидели, что ты припиждженная. Кило курицы стоит пятьдесят. Потрошеной. А целая курица максимум тридцатку.

ВОНА: Я ее убила. Понимаешь?

ВІН: Малая, да ты убийца.

ВОНА: Да.

ВІН: Я представил: захожу во двор ко всем укропам, которых я убил... Говорю такой родителям: я вашего сына убил. Сколько он весил и по чем кило? Во сколько ты ваших оцениваешь за килограмм?

ВОНА: Тысячу гривен.

ВІН: Ты гонишь. Если хорошая курица стоит 50 гривен кило, то один ебаный позорный укроп стоит 25. Курица никакого зла не приносит.

ВОНА: Это для тебя он поганый укроп, а для родителей и для родины он самый лучший и бесценный сын.

ВІН: Ты права, малая, ты права. Тысяча говоришь? Окей. Сколько средний укроп весит?

ВОНА: Семьдесят?

ВІН: Семьдесят на тысячу. 70 тысяч гривен. Бля... Ну это дохуя. Он не может столько стоить. Это тогда я миллион должен.

ВОНА: Ты не можешь столько быть должен.

ВІН: Ну хорошо, не миллион, но дохуя. Чего ты не жрешь?

Дає їй бляшанку із тушківкою, в тушківці ніж, вона жадібно їсть із ножа. У її руці ніж, з якого вона їсть. Він ходить приміщенням, лічить.

ВІН: Ну как не миллион? Ты, блядь, таблицу умножения забыла? Даже если посчитать, что я человек тридцать замочил, примерно так... То два миллиона сто получается. Ну хорошо, допустим все одинаково стоить не могут, кто-то дороже, кто-то дешевле. Вес опять же разный.

Він стоїть спиною до неї. Вона дивиться на нього. Перестає їсти.

ВІН: Но прикинь, два миллиона! Я экономический преступник, блядь. Меня разыскивает Интерпол.