Читати книгу - "Тарас Шевченко та його доба. Том 1"

подобные частицы и напоминают об особенностях наречия. Но само собою разумеется, что не откажем малороссийскому, как и всякому другому народу в праве и способности говорить своим языком о предмете своих нужд, стремлений и воспоминаний; никто не откажется признать народную поэзию Малороссии. И к этой-то поэзии должны быть отнесены стихотворения Шевченка. Он поэт совершенно народный, какого мы не можем указать у себя. Даже Кольцов нейдёт с ним в сравнение, потому что складом своих мыслей и даже своими иногда отклоняется от народа. У Шевченка, напротив, весь круг его дум и сочувствий находится в совершенном соответ ствии со смыслом и строем народной жизни. Он вышел из народа, жил с народом, и не только мыслью, но и обстоятельствами жизни был с ним крепко и кровно связан. Был он и в кругу образованного общества, малорусского и великорусского, но долгое время встречал в нём лишь отталкивающую презрительную грубость, притеснения, насилия, несправедливость, и зато, при первых же лучах нравственного, свободного сознания, тем сильнее устремился он душою к своей бедной родине, припоминая её сказания, повторяя её песни, представляя себе её жизнь и природу. Что вытерпел Шевченко в юных летах и на чём воспитывался ум и талант его, он сам написал в письме к одному из редакторов «Народного чтения»… Мы решаемся привести почти всё это письмо, полагая, что рассказы о судьбе людей, подобных Шевченко, должны получить самую широкую известность в нашей стране»62.

Далі М. О. Добролюбов, навівши майже повністю автобіографічний лист Шевченка редакторові журнала «Народное чтение»», робить глибокі власні висновки з нього, надруковані в 1860 році (третя книжка журналу «Современник»):

«Итак, вот какие впечатления ложились на душу юноши за пределом простой жизни «под убогой батьковской стрехою»; вот что встретил он «в школе, в помещичьей передней, на постоялых дворах и в городских квартирах»… Подобные впечатления способны убить юную душу, развратить все нравственные силы, загубить и затоптать человека. Но, видно, богато был одарён душевными силами этот мальчик, что он вышел, хотя и не совсем, может быть, невредимо из всего этого. А если уж вышел, то он не мог не обратиться к своей Украйне, не мог не посвятить всего себя тому, что веяло на него святыней чистого воспоминания, что освежало и согревало его в самые трудные и тёмные моменты его жизни… И он остался верен своим первоначальным дням, верен своей Украине. Он поёт предания её прошлой жизни, поёт её настоящее – не в тех кругах, которые наслаждаются плодами новейшей русской цивилизации, а в тех, где сохранилась. Оттого-то он так близок к малороссийским думам и песням, оттого-то в нём так и слышно веяние народности. Он смело мог сказать о своих думах:

Думи мої, думи мої,

Квіти мої, діти!

Виростав вас, виглядав вас, —

Де ж мені вас діти,

В Україну ідіть, діти,

В нашу Україну,

Попідтинню, сиротами,

А я тут загину.

Там найдете щире серце

І слово ласкаве,

Там найдете щиру правду,

А ще може й славу…

Привітай же, моя ненько,

Моя Україна,

Моїх діток нерозумних,

Як свою дитину63.

И мы не сомневаемся, что Украйна с восторгом примет «Кобзаря», давно уж ей, впрочем, знакомого. Он близок к народной песне, а известно, что в песне вылилась вся прошедшая судьба, весь настоящий характер Украины; песня и дума составляют там народную святыню, лучшее достояние украинской жизни, в них горит любовь к родине, блещет слава прошедших подвигов, в них дышит и чистое, нежное чувство любви, особенно любви материнской, в них же выражается и та тревожная оглядка на жизнь, которая заставляет козака, свободного от битвы «искать свою долю». Весь круг жизненных, насущных интересов охватывается в песне, сливается с нею, и без неё сама жизнь делается невозможною. По словам Шевченка, —

Наша дума, наша пісня

Не вмре, не загине:

От де, люди, наша слава,

Слава України!

Без золота, без каменю,

Без хитрої мови,

А голосна та правдива,

Як Господа слово64.

Добролюбов про історичну поему «Гайдамаки»

У Шевченка мы находим все элементы украинской народной песни. Её исторические судьбы внушили ему целую поэму «Гайдамаки», чудно разнообразную, живую, полную силы и совершенно верную народному характеру или по крайней мере характеру малороссийских исторических дум. Поэт совершенно проникается настроением эпохи, и только в лирических отступлениях виден современный рассказчик. Он не отступил, например, пред изображением того случая, когда Гонта убивает своих малолетних детей, узнав, что их сделали католиками в иезуитском коллегиуме; он долго останавливается над этим эпизодом и с любовью рисует подробности и последствия убийства. Не отступил он и пред изображением произведенных гайдамаками ужасов в главе «Бенкет у Лисянци»; не отступил он и пред трудною задачею воспроизвести народные сцены в Чигирине (в главе: «Свято в Чигирини»). Много надо поэтической силы, чтобы приняться за такие предметы и не изменить ни одним стихом, не внести своего, современного воззрения ни в одном намёке. А Шевченко именно выполнил своё дело так, что во всей поэме сохранено полное единство и совершенная верность характеру козацких восстаний на ляхов, сохранившемуся почти неизменным до довольно позднего времени. Сила козацкой ненависти к ляхам выражается у Шевченка в восклицании козака Яремы, у которого похитили невесту. «Отчего я не умер вчера, не узнав об этом, – говорит он. – А теперь если и умру, так всё равно из гроба встану, чтоб мучить ляхов».

Но в лирических отступлениях, как сказали мы, является пред нами современный поэт, любящий славу родного края и с грустной отрадой припоминающий подвиги отважных предков. Приведём одно из таких отступлений, которое поразило нас особенно глубокою грустью65.

Гомоніла Україна,

Довго гомоніла.

Довго, довго кров степами

Лилась, червоніла.

Текла – текла, та й висохла…

Степи зеленіють;

Діди лежать, а над ними

Могили синіють.

Та що з того, що високі?

Ніхто їх не знає,

Ніхто щиро не заплаче,

Ніхто не згадає.

Тільки вітер тихесенько

Повіє над ними,

Тільки роса ранесенько

Сльозами дрібними

Їх умиє. Зійде сонце,

Осушить, пригріє:

А онуки? Їм байдуже,

Жито собі сіють66.

Багато їх, а хто скаже,

Де Гонти могила —

Мученика праведного

Де похоронили?

Де Залізняк, душа щира,

Де одпочиває?

Тяжко, важко…

Кроме «Гайдамаков», в «Кобзаре» напечатаны ещё «Иван Подкова», «Тарасова ніч», «Гамалія» – небольшие пьесы тоже исторически-козацкого содержания.

Не менее любопытны пьесы и в другом роде, пьесы, изображающие лихо и недолю обыкновенной жизни и нежные чувства