Читати книгу - "Том 6"

трезвости, другой сочиняет воззвания, ко-торые, нужно отдать справедливость их автору, нельзя даже читать без некоторого волнения. Но что же дости-гается всем этим? Там, где среди ткачей существует пужда, она от этого не умепьшается, до зато обществен-ному спокойствию наносится несомпеішый ущерб. Да-да, невольио хочется сказать: пусть каждый остается при своем деле: сапожник знай свои колодки, а ты, призван-ный пещись о душах, оставь попечеыие о желудках! Про-поведуй лишь слово божие, а обо всем прочем предо-ставь заботиться тому, кто дает птицам небесным и кров, и пищу и кто печется о полевой лилии. Однако я положи-тельно желал бы знать, куда девался наш любезный хо-зяин?

Фрау Дрейсигер (входит в переднюю комнату в сопровождении фрау Киттельгаус. Фрау Дрейсигер — не дурная собой тридцатилетняя женщина крепкого и сильного телосложения. Невольно бросается в глазанекото-рое несоответствие между ее манерами и произношением, с одной сторони, и ее роскошним туалетом — с другой). Вы совершенно правы, господин пастор. Вильгельм всег-да так: уж если ему что-нибудь взбредет на ум, он и убежит, ни слова не говоря, а я и сиди одна. Я уж сколько раз выговаривала ему это. Ho ведь с ним что говори, что пе говори — все равно не слушает!

Киттельгаус. Ах, дорогая фрау Дрейсигер, на то он и деловой человек.

Вейнгольд. Если я не ошибаюсь, в нижнем этаже что-то случилось.

Дрейсигер (входит, красний и взволнованньїй). Ну, что ж, Роза, кофе подан?

ФраУ Дрейсигер (недовольним тоном). И где это ты вечно пропадаешь?

Дрейсигер (мимоходом). Ах, ты ничего не пони-маешь.

Киттельгаус. Простите, г[осподи]н Дрейсигер, у вас какая-нибудь неприятность?

Дрейсигер. У меня каждый божий день неприят-ности, милейший господин пастор. Я к этому уже при-вык. Ну, что же, Роза? Ты позаботишься о кофе?

Фрау Дрейсигер встает с недовольным видом и несколько раз сильно дергает за широкую вышитую сонетку.

Именно теперь... я бы, господин кандидат (немного запи-наясь), очень хотел, чтобы вы побивали там, внизу, именно теперь... и чтобы вы видели все своими глазами. О, вы бы тогда кое-что восчувствовали... А впрочем, сядемте-ка за наш вист.

Киттельгаус. Да, да и еще раз да! Отряхните с плеч ваших всю тяжесть повседневных забот и отдай-тесь всецело нам!

Дрейсигер (подходит к окошку, отодвигает зана-ееску и смотрит. Невольно вскрикивает). У-у, проклятая шайка І Роза, поди-ка сюда!

Она подходит.

Скажи мне, пожалуйста, видишь того рыжего долговязо-го детину?..

Киттельгаус. Это так называемый «рыжий Бе-кер».

Дрейсигер. Скажи мне, пожалуйста, не тот ли это самый, который тебя оскорбил три дня тому назад? Помнишь, ты мне рассказывала, когда Иогап помогал тебе садиться в карету?

Ф Р а у Дрейсигер (делает кислую гримасу и говорит протяжно). Я, право, уж не знаю...

Дрейсигер. Да перестань же ты дуться! Мне не-обходимо это знать. С меня довольно этих дерзостей. Если это тот самый, я привлеку его к ответственности.

Снизу доносится пѳсня ткачей.

Ну, прислушайтесь-ка — слышите, что поют?

Киттельгаус (возмущенньїй). Когда же, нако-нец, кончится это безобразне? Теперь уже и я должен сказать: настало время вмешаться полиции. Позвольте-ка. (Подходит к окну.) Полюбуйтесь, господин Вейнгольд! Тут уж не одна молодежь, среди них множество пожилых и даже старых ткачей; ткачей, которых я считал до сих пор за людей богобоязненных... И тс туда же! Бегут и участвуют в неслыханных безобразиях! И попирают ногами божеские законы. Неужели вьі и теперь еще будете заступаться за этих людей?

Вейнгольд. Конечно, я не решусь, господин пастор. Но ведь это голодные, невежествеппые люди. Они выражают своє недовольство, как умеют. Нельзя и тре-бовать, чтобы эти люди...

Фрау Киттельгаус (маленькая, худая, поблек-шая особа, скорее похожая на старую деву, чем на женщи-ну). Ах, что вы, господин Вейнгольд!

Дрейсигер. Господин кандидат, я весьма сожа-лею... я взял вас в свой дом не для того, чтобы вы читали мне лекции о гуманности. Я прошу вас ограничиться лишь воспитанием моих мальчиков и отказаться от всякого дальнейшего вмешательства в мои дела. Эти де-ла касаются меня и только меня. Надеюсь, вы меня поняли?

Вейнгольд (одно мгновение стоит бледный и не-подвижный; потом раскланивается с принужденной улыб-кой), Разумеется, я вас понял. Да я этого и ожидал; это вполне соответствует моим желаниям. (Уходит.)

Дрейсигер (грубо). В таком случае поторопи-тесь! Нам нужна комната!

Фрау Дрейсигер. Послушай, Вильгельм!

Дрейсигер. Дав уме ли ты? Ты берешь под своє покровительство человека, который еще может защищать такие мерзости и подлости?

Фрау Дрейсигер. Но послушай, дружок, ведь он же совсем не...

Дрейсигер. Ну, скажите вы, господин пастор, за-щищал оп или по защищал?

Киттельгаус. Господип Дрейсигер! Всему виной его молодость.

Фрау Киттельгаус. Уж, право, не знаю! Это молодой человек из прекрасной, почтенной семьи. Его отец сорок лет служил на государственной службе и не был замечен ни в чем предосудительном. Его мать была так счастлива, когда он нашел себе здесь такое пре-красное место. А теперь... теперь оказалось, что он так мало цепит все это...

Пфейфер (открьгвает входную дверь и кричит в нее). Господин Дрейсигер, они его сцапали! Идите скорей сюда, одного поймали!

Дрейсигер (бистро). Побежал кто-нибудь за по-лицией?

Пфейфер. Господин исправник уже поднимаются по лестнице.

Дрейсигер (в дверях). Моє почтение, господин исправник! Как я рад, что вы пожаловали!

Киттельгаус знаками показывает дамам, что следует уйти. Он сам, его жена и фрау Дрейсигер уходят в залу.

Дрейсигер (сильно взволнованньїй, обращается к только что вошедшему исправнику). Господин исправник, я велел моим красильщикам схватить одного из пев-цов. Дольше терпеть было невозможно. Их нахальство перешло всякие границы. Это просто возмутительно, у ме-пя гости, а эти негодяй вдруг осмеливаются... Они оскорб-ляют мою жену, когда она показывается на улице. Я не могу быть спокоен за жизнь моих детей. Весьма возможно, что они угостят и моих гостей пинками. Смею вас уве-рить, если в благоустроенном обществе возможно, что-бы такие люди, которые не делают никому никакого зла, как, например, я и моя семья, то и дело подверга-лись публичным оскорблениям... если уж ЭТО возможно, то я... я, к сожалению, должен сказать, что мои нонятия о праве и общественном благоустройстве совершенно иные.

Исправник (человек лет 50-ти, толстый, полпо-кровный. На нем мундир, шпага и сапоги со шпорами). Ах, что вы, господин Дрейсигер! Расноряжайтесь мной всецело. Успокойтесь, я совершенно в вашем распоряже-нии.'Зто вполне в порядке вещей... мне даже очень при-ятно, что вы схватили одного из главных крикунов. Я очень доволен тем, что это дело, наконец, выясняется. Здесь несколько смутьянов, опи уже давно у меня на примете.

Дрейсигер. Все это